Марине Князевой

Мы идем по следам — современников или титанов.
Для меня нераздельны во времени эти слова.
То, чем были и те и другие и кем я не стану —
Наравне на сто раз пережевывала молва.

Лучше уши заткнуть. Лучше я прогуляюсь Арбатом.
И в лихую метель эта улица тише всего.
Но люблю я Арбат исключительно вслед за Булатом
И вослед за Булатом со скорбью покину его.

Здесь так хочется жить — устремленно, возвышенно, чисто,
И Кавказ под собою и Грузию чуя нутром.
Здесь на пару десятков шагов целых два «Букиниста»
И найдутся в продаже альбомы с гусиным пером.

А однажды — однажды мы здесь проходили с Мариной.
Вечер медленным снегом спускался с такой высоты!
И кружилась судьба, как серебряный плащ балерины,
И из темного горла дворов вырастали цветы.

Мне звучало глубинное сходство торжественным маршем...
Но слова дешевили, слова притупляли глаза —
И маячил, маячил вдали турникет Патриаршьих
(Мне один кинокритик по дружбе его показал).

Всё не так, всё иначе: не ходят трамваи по Бронной
И в Трехпрудном уже не наткнуться на тот особняк.
Мы идём по следам, но не в ногу уже, не синхронно,
Отставая на годы, слегка опоздав на полдня.

Нас уже разделяют: пространство, и время, и слава
И фанфары фортуны сипят, как иссякший сифон.
Не приходит весна. И Арбат перекопан канавой.
Запеканка сгорела, и снова орёт телефон.
      
1983