Страница ОЛЬГИ БЛИНОВОЙ — http://oblinova.narod.ru
о себе новости статьи поэзия песни отзывы контакты связь

ВПЕРЕД суббота 18 ноября 2000 года
№ 130 (13663)
муниципальная общественно-политическая газета Сергиево-Посадского района издается с 23 июля 1918 года

Поэта Надежду Коган знают в Посаде (и в поселке Лоза) многие. Ее бесспорно высокий поэтический уровень. Уровень ее литературной эрудиции. И ее замечательный уровень общения, замешенный на открытости натуры — если не перейдешь в общении уровень, когда открытость переходит синхронно в необходимую оборону.

Бывший научный сотрудник, без пяти минут кандидат наук, (одно ее изобретение сэкономило массу средств нашей подшипниковой промышленности), человек, сменивший за годы всеобщей перестройки несколько социальных ролей в силу необходимости выжить... или просто жить? И работать там, где не ущемляют ни ее цельную натуру, ни половинную национальную принадлежность.

Однажды литсобратья рассказали, что в последнее время она с четырех утра пишет прозу, а днем работает администратором мини-рынка при Ферме ("если найдешь щель между киосками и вагончиком без окон, найдешь и дверь"). И однажды, проходя ряды, я услышала, как (с интонацией явно привычного юмора) у прилавка белорусов звучит фраза: Ну, вы, из братских республик, когда будете платить за место? Остановившись, я сказала: Вы — Надежда Коган. — Пошли чай пить, — ответила она.

В этом ее вагончике, где только чаем и кофе она согревается, и произошел

МОНОЛОГ АДМИНИСТРАТОР МИНИ-РЫНКА

"Да, Россия, ты вечно хватаешь без меры,
Разрывая порочный диктаторский круг.
И торгуют на рынке твои инженеры,
И стоят за лотком кандидаты наук."

— Социальный состав продавцов характерен для постперестроечной действительности — начиная с бывших инженеров и научных сотрудников (у меня пара стоит) — и до бывших художников (среди предпринимателей!), комсомольских работников. И даже очень мало бывших торговых работников: продавец развала — тяжело для них, магазин — повышение, и в палатках полегче.

— Приезжают в 8 утра, выгружают тяжеленные ящики. Дождь, снег, жара — на ногах. К концу дня это человек, вымотанный начисто. Без выходных (или по одному в неделю). Поэтому единственный выход отдохнуть — в конце дня заложить за галстук. Это затягивает.

— Сама Надежда на "приглашения" не откликается ни при какой погоде. Их много — все хотят наладить "доверительность" с начальством (понятие в данном случае очень относительное). Дама из предпринимателей однажды свысока сказала: что мне вас, в гости пригласить? — А что я к вам, миллионерам, пойду в гости — я поэт! — пришлось парировать. Дама потом зашла с все равно что извинением: Надежда Вениаминовна, так ведь и я... я же тоже... бывший художник, Строгановку окончила...

— География наших работников широка. Зимой в основном наши, посадские — те, кто за прилавком, А предприниматели-хозяева — их много с Востока. Грузины, абхазы, узбеки. Много украинцев, но это летом — зимой они приезжают просто на подработки. Наши продавщицы или держатся за места, или просто спиваются. А девчонки-украинки — толковые, их вытесняют. Они непьющие. Быстро учатся мухлевать, и если толково мухлюют, открывают свое дело, после двух-трех лет работы у частного предпринимателя.

— Кто имеет большие прибыли? Кто торгует нестандартным и качественным товаром: естественно, больше оборачиваемость. Например, зима: окорочка, рыба, печенка — и вдруг появляются шампиньоны. И только у одной. Их сметают — сначала за 35 рублей, на другой день они сорок, и так до 55. Прибыль? Здесь же два направления торговли: одно беспроигрышное — тем, что всегда востребовано, а другое — риск. В прошлом году привезли угрей. Шли по цене горбуши (в магазине втрое дороже). От миног тоже мгновенно только запах остался.

— Развал — конечно, место жульничества. Но жульничество и в магазинах. Самый распространенный вид жульничества — пачка сигарет под чашками весов. А в ней магнит. Если взвешивают 50 граммов — так и будет. А если 350 — чашка наклонилась, и уже 370. А когда килограмм — будет кило двести. Это на отлаженных государством, проверенных весах.

— Второе: подпиленные, утяжеленные гири. Третье: яблоко вешают сзади на пружину весов. Ровно 50 граммов. Потому что это вес, когда покупатель не возмущается, а навар стабилен. И потом: это не моя гиря, взяла у соседки, Надь!! А у меня приказ: за обвес брать двойную арендную плату. Но если кто знает законы: любые штрафы могут быть взысканы только по суду. Поэтому это только для пугания продавцов приказ. Хотя, если введем в прейскурант такую сумму... можно и взять. Это наше дело, сколько мы берем за место. Милиция и налоговая инспекция — дело другое, мы в отличие от них предоставляем места.

(Отступление 1) — их в этом месте Монолога будет три:

— В один вряд ли прекрасный день, шествуя мимо рынка, наблюдаю отсутствие наличия по меньшей мере половины продавцов. Ряды зияют. "А это мы налоговую инспекцию ждем" — поясняет охотно одна бабулька.

— Случай обвеса должен быть запротоколирован. — Продолжает Надя. — А покупатель платит деньги и дерет с рынка.

Тут (Отступление 2) в вагончик вваливается очень богато одетая и богато накрашенная дама. С окорочками наперевес. — В "Эльбрусе" проверила и здесь проверю, — бормочет она, ни к кому не обращаясь по траектории к контрольным весам. — Дурят нагло! На 300 г обвес! Пойдемте со мной!

Надя без слов идет на разборку... Возвращаясь, продолжает:

— И вот покупатель платит деньги и дерет с рынка. А может, ты за это время сама ножку отъела или собаке скормила?

И тут (Отступление 3) заходит обессилено и останавливается у дверцы продавщица. Вид серый, кроссовки разбитые, лицо не по годам помятое.

— Думала дочке на куртку 300 рублей отложить. — Произносит безнадежно. — А он говорит, я еще 400 должна ему. Откуда? Он же знает, как я работаю...

Надю отвлекают дела, она выходит. Вошедшая обращается уже ко мне:

— Вы же понимаете, как я работаю? Ну, с гирей... Откуда у меня четыреста недостача? Хотела дочке на куртку...

...Такие вот контрасты бытия.

— Продавцы боятся администратора, — продолжает Надежда. — Что неоправданно. Ведь рычагов никаких у меня нет. Во власти администратора — разве что поставить на хорошее место на рынке. А так как существует конкуренция мест, при двух-трех нарушениях имею право передислоцировать в задние ряды.

— Что такое администратор мини-рынка? На большом рынке есть и охрана, и весовая, и кассир. У меня нет охранников. Скандал гасить — сама. Появился пьяный или возникла драка — сама. Немедленное решение спорных вопросов — сама. И нет кассира, который бы выбивал чеки за места, а я бы ходила по рынку.

— Вот как-то возник скандал между продавцами. Одна не убрала доски, когда другая несла ящики. Иду: дым коромыслом, лица красные, вот-вот драка. Разбираться, кто виноват? Не разберешься. "Девчонки, давайте вернемся к началу: из-за какой ерунды вы тратите нервы? Завтра она эти доски уберет". Юмор и самообладание. К концу дня они, кажется, вместе и тяпнули.

— Администратор должен быть психологом. Знать, на кого рявкнуть, кого обнять за плечи и напоить чаем.

(В ее вагончике постоянно люди: Надь, кипяток в самоваре есть? А таблетки от головы нету? Не могу, еле стою, упаду скоро. Витаминовна! Ключ где от туалета, ведь не дойду! — Ищи, мой, кис, уволок кто-то, третий раз дубликаты делаю. На таблетку и катись, мадмуазель. А ты не надейся, свет очей моих, не будет тебе половинной платы за место, все так хотят.)

— Рэкет? А его у нас не бывает. Появились как-то бритые мальчики, мне пожаловались украинцы. Вызываю их к себе: вы кто? — Мы ОПГ. — Это че? — Организованная преступная группировка. — У нас в "Меркурии" что-то такой нет. И что тут делаете? — Ваших продавцов защищаем. — Их тут я защищаю. Мне к нашей охране обратиться или как? — А мы к своим обратимся — и исчезли. Больше не было.

— Охраняет нас фирма "Пересвет". Здесь их нет, но они как бы есть.

— Администратор — маленькая, но власть. И суетятся тут некие добровольные помощники, мелкие рыбки, которые любят власть. С ними приходится круто беседовать.

(Одну такую "рыбку" можно увидеть в рядах с раннего утра и допоздна. Это кряжистый мужик Валера, в предпоследней ипостаси детский тренер по плаванью, в последней извозчик. Мимо приходится идти, закрыв уши от густого мата. Имеет свойство вешать на уши несведущим, что он-то администратор и есть, и распределять под шумок места, вряд ли только ради чистой любви к власти.)

— Грустное наблюдение: сначала к тебе как к человеку власти проявляют подхалимаж, а когда выясняется, что тебе власть не нужна, начинают считать тряпкой, хамить. Рявкнешь, закрутишь гайки — начинают уважать. Раньше я это знала только из художественной литературы...

— Какие опасности грозят продавцам? Могут украсть выручку. Подходят два молодых человека, один просит достать вон в том углу туалетную, допустим, бумагу, другой хватает выручку. До трех тысяч уносили.

— Или: был вихрь, палатку подхватило ветром и развеяло 3-4 тысячи. И хоть бы кто хоть одну купюру принес! Причем видели, у кого полетело.

— Еще: одна продавщица вдруг ослабла, села: инсульт. Но тут окружающие продавцы все сделали: укрыли товар, вызвали "скорую", отдали мне выручку. Но и тут нашлись две бабуси с гражданским чувством: "Пересчитать! При нас!! А теперь разложите по купюрам и подпишите!!!" Я им: "В моей честности еще никто не усомнился". Все равно пошли куда-то, звонить, что я деньги взяла. Здешние, с Фермы, одна — бывший врач...

— Так вот, что мы имеем с нашего рынка? Один чек — это разовый сбор за право торговли — деньги идут напрямую в местный бюджет. Второй чек — за аренду земли, за охрану личности — т.е. стол, туалет. Разовый сбор должны платить все, кроме инвалидов 2-й группы и многодетных — а мы, бывает, не берем ни разового сбора, ни оплаты аренды с бабушек, торгующих морковкой и огурцами со своего огорода, поскольку в газетах постоянно печатают, что с пенсионеров плата не берется. А есть Положение о взимании разового сбора, так в этом положении о пенсионерах ничего нету. Значит, администратор подставляет свою пятую точку.

— Около 120 тысяч рублей в месяц собираем на рынке. Из них треть или четверть идет в кассу города, столько же идет в город в качестве налога. В целом половину денег здесь зарабатываем на город. "Меркурий" работает, не укрывая ни копейки от государства — это я как бывший главбух говорю. Все проходит через кассу, через документацию.

— (Всовывается лицо: Надежда Вениаминовна-а... А можно, мы договор заключать не будем, а будем за каждый день платить? — Кисон мой, но палатка-то ваша стоит. И место занимает. А из-за нее продуктовые вон аж на дорогу вылезли.

— Лицо со вздохом исчезает — сделка не состоялась).

— Вот так все время правовые вопросы разъясняю.

— А народ самый разномастный. Вон Оля стоит, бывший инженер со Скобянки. Выдержанная, спокойная, когда надо — улыбается: мечта частного предпринимателя. А вон Нина, проклятие частного предпринимателя. Невысокая, со стрижкой, рожа красная, глаза острые. Мимо пройти невозможно никому: обязательно товар впарит. Обольстит, уговорит. Обвесит минимум граммов на сто, да хоть на полкило — никто не проверит, такое эмоциональное поле. А своего предпринимателя нагреет тыщи на две. Пока не запьет — шустрый веник, все в ажуре. Муж, дети. Вдруг — нет ее. И ни денег, ни товара, и встречают ее уже на большом рынке, так она: передайте моей, что она мне еще 300 рублей должна! Это при том, что та за нее уже навыплачивалась. Совершенно непотопляемый вид.

— А вон Надежда Иосифовна косметику продает, бывший инженер-экономист, из Запорожья, там у нее дочка без работы. — Да, видно, что дама интеллигентная. — Ну, так вон та, неподалеку, которая водку хлещет и матюгается на полрынка — тоже бывший инженер, а не видно.

— Интернациональных конфликтов у нас уже нет. Есть два очаровательных узбека, Рома и Коля, зеленью торгуют. Оба невероятно воспитанные, обаятельные. Поначалу бабки с ними грызться пытались из-за мест — понаехали, мол — а теперь обожают рядом с ними торговать: они и за товаром присмотрят, если кто отойдет, и за выручкой. А приезжал один наглый очень узбек, ветврач. Ощущение, что у них, чем выше образование, тем хуже действует на человека. Такой грубиян — его весь рынок не выносил.

— Пойдем-ка через дорогу, грузин навестим.

Подходим. Группа у машин заранее приходит в боевую готовность.

— Так, ребята, сегодня за стоянку больших машин никто не платил.

— Слушай, давай отойдем. Нэт, нэ хочешь, нэ надо, за что платить, слушай? Какой машина, это разве машина? Па-асматри, на ней же стекло выбито.

— Так. А где Гиви? — Нэт Гиви. Это не моя машина! Я "газель" привожу, почему за большую платить? Я не с машины, с земли торгую! У вас Там место, у нас Здэс. И ваабще товар кончился. — А в машине что — не товар? Ладно, — машет Надя. — Гиви потом все равно заплатит, он мужик ответственный...

Возвращаемся в вагончик. Еще полчаса сквозь непрерывный рабочий процесс говорим "за литературу".

— Надя, что Вам (кроме довольно скромной зарплаты) дает эта работа?

— Общение с людьми в экстремальных ситуациях. Ряд образов, и каких колоритных!

Для стихов — нет. Для прозы — да. Но все же вот напоследок ее стихи.

Вчера была декабрьская весна:
И с крыш текло, и оттепелью пахло.
А нынче кто-то спохватился, ахнул —
И серых туч сгустилась пелена.
Опять пурга из рук пакеты рвет,
Опять хрустят под сапогами льдинки,
И мерзнет за прилавками на рынке
Простой неунывающий народ.
Ты не пугай нас, лютая зима.
Пусть над палаткой вьюга завывает,
Доход дает и душу согревает
Оранжевая сладкая хурма.
Эй, подходи, прохожий, не жалей,
Бери хоть все, мы жадничать не станем,
И только на чуть-чуть тебя обманем,
Но улыбнемся аж на сто рублей.
И пусть России долго не везло,
Мы выкрутимся — так или иначе.
Стаканчик водки хлопнем за удачу
И выживем — политикам назло.

Подготовила Ольга БЛИНОВА

Страница ОЛЬГИ БЛИНОВОЙ — http://oblinova.narod.ru
о себе новости статьи поэзия песни отзывы контакты связь