ДВОРЯНИН В ЛУЧШЕМ СМЫСЛЕ ЭТОГО СЛОВА

5-го ноября в краеведческом отделе Сергиево-Посадского музея-заповедника (пер. Овражный) открылась выставка "Акварели В. Дервиза".

Из почти 60-ти приехавших и пришедших на открытие основную долю составлял разветвленный клан Дервизов-Шаховских-Ефимовых. Был обаятельнейший князь Илларион Голицын (связанный с этой семьей родственными узами), были Трубецкие, была М. Трубачева — т.е. (из выступления директора Музея К. Бобкова) были "потомки блестящих русских фамилий, через которых и можно восстановить российскую историю, которая, как известно, многократно переписывалась".

Директор Музея очень верно отметил календарную символику:
1 — канун революционной даты
2 — посвященность выставки людям, сохранившим в той буре культурные богатства.

О личности В. Дервиза расскажет вскоре на страницах газеты организатор выставки Т. Смирнова. Пока отметим то, что этому человеку и тем, кто работал с ним тогда, мы обязаны Музеем. Иначе все бы кончилось сброшенными колоколами и воспоминаниями о них. Тогда же, в начале 20-х (из выступления М. Шаховской-Фаворской), членам Комиссии по изъятию ценностей Лавры удавалось отдавать большевикам произведения большой золото-серебряной, но не художественной ценности.

Музей впоследствии стал настолько общемировым достоянием, что имена основателей не упоминаются — "Тогда как все знают С. Третьякова, И. Цветаева" (из выступления Т. Смирновой).

— Художник В. Дервиз — деловой юрист, хозяйственник — был чернорабочим Музея, — сказала она. — Холод и голод того времени вы можете видеть на этих фотографиях. Когда я смотрела архив, вспоминалась фраза Л. Толстого о том, что худший порок — неблагодарность. Эта выставка — небольшая частица нашей благодарности не только Владимиру Дервизу — всем членам Комиссии, всем сотрудникам Музея постреволюционного времени.

Г.Г. Дервиз (внучатый племянник), предоставивший почти все акварели, сказал: такую выставку было трудно сделать чисто профессионально — соединить художественный аспект с историко-краеведческим. Это получилось — благодаря Татьяне Васильевне.

Добавим, что у нее это получалось всегда — это уже почерк. Почему и вспомнил художник И. Голицын выставку о Пастернаке, на которой был. — А где Вы нашли фразу Врубеля о том, что в акварели понимают только он, Серов и Дервиз? — В письмах Врубеля — кратко ответила Татьяна Васильевна (она вообще по ходу выступлений потомков то и дело кратко дополняла и уточняла детали, членами клана слегка позабытые).

Не будет преувеличением сказать, что выставка явилась триумфом ее организатора: об этом говорили все. Лучше всего сформулировала редактор журнала "Русская галерея" О. Костина: Т.В. Смирнова — блестящий мастер воскрешения родословных. Ее материалы — тонкий эссеизм, лаконизм, фактография. Это всегда возвращение имен, которые вроде бы не были магистральными в русской культуре, но без них нашу культуру представить нельзя.

А то, что произошло сегодня — это даже не открытие выставки, а маленькая, очень интересная конференция.

...Фактографично было выступление М. Шаховской-Фаворской (дочери В. Фаворского и внучки В. Дервиза). Сама художник, она очень интересно прокомментировала и стороны характера своего деда, и репродукции портретов работы Серова (тоже состоявшего с этой семьей в близком родстве), выполненные в Тверском имении Домотканово.

Было трогательно наблюдать все сообщество приехавших в этот хмурый предзимний день в Посад представителей клана от самых старших — бодрой и подтянутой Е. Редлингер (которой за 80) до совсем крошечных пра-пра-пра (ведших себя очень необременительно). Запомнилась фраза Е. Ефимовой о В. Дервизе:

— В нем не было ничего мещанского. Он был дворянин в лучшем смысле этого слова.