% % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % Скидки и  Лучшие предложения Наши страницы делают Вас богаче % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % % ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ДВА РАЗА В МЕСЯЦ № 04'03 % % % % НОВЫЙ ГОД  2004 РОЖДЕСТВО ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ШАМПАНСКОЕ ПРАЗДНИК ЕЛКА

Артист Лев Дуров
и Новый год

Среди журналистской братии всенародно любимый народный артист СССР Лев Дуров известен еще и тем, что в интервью никогда не откажет. Надо только его поймать. А это — дело почти невозможное. В свои семьдесят с лишком он продолжает жизнь перпетуум-мобиле. «Звоните в одиннадцать вечера, после спектакля». Но или его еще нет в одиннадцать вечера, или телефон занят. А утром услышишь в трубке: «Убегаю, убегаю! Звоните после спектакля. Днем, в паузу? А когда днем у меня пауза? Может, и не будет никакой паузы». И очень похоже, что не будет: Лев Дуров давно уже не только актер, он — главный режиссер Театра на Малой Бронной.

В театре перед спектаклем и удалось наконец Льва Дурова поймать. Там его при этом еще десять человек ловили, но он в мгновение ока со всеми разобрался и: «Ну, где диктофон? Поехали?»

— Поехали, Лев Константинович. Тема нашего разговора — новогодняя.

— Хорошо. Вот одно из редких воспоминаний раннего детства: папа делал на Новый год огромных дедов-морозов, тогда ни у кого таких не было. Лица им лепил из черного хлеба, потом раскрашивал: обаятельные получались деды, красивые.

— Потом, спустя много лет, Вам приходилось играть этих обаятельных Дедов Морозов?

— А кого играть мне не приходилось? Приработок у театрального актера всегда был очень скромный, и актеры играли в день на шести, а то и на десяти «елках». И я принимал в этом самое деятельное участие. Тогда-то меня — единственный раз в жизни! — сняли с роли.

— Как?!

— Да вот так. Заболела Лиса... ну, актриса, которая играла Лису. И я вместо нее сыграл. Я так старался быть женственным, очень женственным, что мне сказали: «Получилась такая сексуальная Лиса, что детям такое показывать нельзя». Ни разу в жизни не снимали с роли, а тогда вот сняли. (Смеется за компанию, причем так, будто рассказывает об этом в первый раз. Прозвище у Дурова в актерской среде и в семье — Дед. Хотя все при этом добавляют, что как был он всю жизнь всех по душе моложе, так таким и остается.)

— А вообще-то Вы играли Деда Мороза?

— Нет. Медведя. И остался я тогда Медведем, а Лису вручили актрисе, когда выздоровела. Кого только и где мы тогда не играли. Однажды в Георгиевском зале Кремля играли дважды одну и ту же «елку». При тех же самых детях — дважды подряд.

— Почему?

— Потому что на первую Никита Сергеевич опоздал. И вторую мы играли снова тем же детям, но уже и для него.

— Персонально?

— Да. С Хрущевым меня жизнь и лично свела, случайно совсем. Было на углу улицы Горького и проезда Художественного театра кафе-мороженое. И вот, стоим как-то в очереди — как было тогда без очередей? Вдруг с визгом подъезжает машина. Выходят Хрущев и Тито. Ни больше ни меньше. Не один Борис Николаевич умел в народ ходить. «За чем стоите?» — «За мороженым», — отвечает очередь (а ходили мы туда не за мороженым, а чтобы с собой принесенное там уютно выпить). Хрущев говорит: «Броз, давай мороженого поедим». И встают в очередь. Ну, все зашумели: «Так проходите, что Вы, Никита Сергеевич!» А он: «Как проходить, когда у меня и денег-то с собой нету?» Охранник подскакивает: «Возьмите у меня!» — «Нет. Ты охранник, вот и охраняй. Кто-нибудь даст взаймы?» А у меня в кармане была пятерка. «Вот, — говорю, — пожалуйста. На мороженое хватит». «Запишите адрес и пришлите деньги», — распорядился он охране. Записали: «Баумановская, 3, квартира 6». (Как после таких подробностей не поверить, что быль?) И прислали потом перевод на 5 рублей. Говорю для справки: в те времена перевод меньше чем на червонец почта не принимала. Только если от генерального секретаря...

В ожидании чуда на Новый год вместе с сестрами — старшей Людмилой и младшей Светланой

Так что «елочные» эпопеи были замечательные, но к концу мы все были измочаленные. Вот один актер — ну, это уже легенда — в предновогодние дни столько раз сыграл Деда Мороза, что, придя 1 января — после новогодней ночи! — на спектакль, сел на авансцене и молчал, молчал... А когда дети закричали: «Дедушка, дедушка!», он очнулся и вымолвил: «Да-а... заболел ваш дедушка».

— А ведь мог в таком состоянии и что-нибудь похуже сказать.

— Представляю, какая у него в тот момент голова была квадратная, да еще с приклеенной бородой! Когда я уже взрослый был, пригласили нас выступать на Новый год не где-нибудь, а в Нью-Йорке. Меня, Крачковскую, Аросеву, Панкратова-Черного, Малинина, цыган — большую компанию. Так нас потом просто «кинули»: исчезли все, кто с нами должен был расплатиться, когда мы все сыграли. Ну, это шут с ними, дело в другом. Вот огромное помещение, вроде ангара, и в нем тысяч пять человек. И через полчаса-час они все оказались пьяными и стали бурно между собой разговаривать. Тогда я вышел за кулисы, снял бороду и сказал: «Где бы это ни было, для пьяной толпы я играть не буду». (Лицо Дурова сразу делается жестким, взгляд как будто останавливается на том моменте, неуважение к человеку для него неприемлемо.)

Нельзя человека не уважать. Про меня говорили: этого человека уважает даже ГИБДД. Да, у меня с моим «жигуленком» случались нарушения правил. В те еще времена, когда машины увозили на парковку, я оставлял записочку: «Уважаемая ГАИ! Ушел на час, оставить в другом месте не могу — опаздываю. Не увозите машину. С глубоким уважением, Дуров». Прихожу: ни одной машины, кроме моей. И написано: «Мы тебя тоже уважаем, Дуров. Твоя ГАИ».

А раз уж речь зашла о ГАИ — еще случай. Остановил меня инспектор — правильно остановил, я на красный свет проехал. Ну, узнал меня. Сурово спрашивает: «Ну и что мы с Вами будем делать, гражданин Дуров?» А что мне было делать? Говорю: «Давай обнимемся!»

Ну а теперь — просто об уважении. Встречаю однажды Святослава Рихтера во дворе Театра на Малой Бронной, подъезд его дома прямо напротив служебного входа. Идет снег. Рихтер говорит: «Здравствуйте, Лев Константинович!» — и снимает передо мной шапку. Не я — он первый. И на его невероятный лоб падает снег. Я, конечно, свою сдергиваю, стоим, беседуем, и я первый не выдерживаю: «Святослав Теофилович, Вы, наверное, не замечаете — снег, наденьте, пожалуйста, шапку. А он отвечает: «Нет, что Вы. Я Вас слишком уважаю».

Ну а тогда, в Нью-Йорке... Только в конце меня буквально на коленях умолили: «Лева, выйди хоть попрощаться». Я вышел, без бороды, это была отвратительная эпопея. Пьяная пятитысячная толпа...

— Неужто американцы?

— Нет, наша эмиграция. А вот у меня еще с Новым годом связана другая история. Я тогда работал в Детском театре. Замотался и не успел купить к Новому году елку. Потому что каждый день спектакли, а дома дети... И мне кто-то сказал: «У Киевского вокзала базар, там и купишь елку». Поехал после спектакля, вышел из метро — темно, и никакого базара нет. Пошел на троллейбусную остановку — домой ехать, рядом круглая огромная клумба, и из нее слышу хриплый голос: «Мужик, ты не елку ищешь?»

— Так это с Вами было? Эта байка широко известна, это вправду с Вами было?

— Да, конечно! Я даже помню, сколько эта елка у него стоила — три рубля, по тем временам даром. И когда я полез в карман за этими тремя рублями, он как-то изогнулся, эти три рубля у меня выдернул, сунул мне в руку верхушку елки и побежал зигзагами к Киевскому вокзалу. Я даже не понял сначала. Дернул елку — а она растет. И кругом стоит довольно много таких же голубых елочек...

— И что же Вы делали дальше?

— Ну, постоял... Думал, может, вернется? Нет, не вернулся. Может, еще кому продать? Нет никого. Посмотрел на часы — двенадцать, сказал себе: «С Новым годом!» — и поехал домой. Приехал через полчаса после Нового года. (Снова смеется над историей, рассказанной уже столько раз, что она вошла в анналы новогодних анекдотов, и какая разница, где первоисточник?)

А в общем, Новый год — замечательный домашний праздник, пожалуй, единственный такой для меня, из праздников оставшийся. Но есть некая грусть в каждом Новом годе... Как у Чехова сказано: «Чем новее год, тем ты старше, тем меньше денег и старее твоя жена». (Смеется.) Каждому человеку кажется, что наступит 1 января и начнется новая, совсем другая жизнь. А жизнь, она не меняется, идет как шла. И год начинается с остатков в холодильнике и чего-то оставшегося на донышке — всегда почему-то на донышке! И снова ждешь следующего Нового года и каких-то перемен. Но это нормально! Жизнь идет поэтапно, и радуешься дням рождения детей, внуков... Своему-то дню рождения уже не очень хочется радоваться. И вот 31 января я сяду за стол со своими домашними, дождусь боя курантов и речи президента. Что он нам посулит в виде Деда Мороза на будущий год?

— Жизнеутверждающего?..

— Да уж. Все равно момент торжественный, и даже очень взрослые ждут в этот день, как дети, подарков. И заглядывают утром под елочку, и это ожидание Деда Мороза не проходит в течение всей жизни.

— А что для Вас может быть хорошим новогодним подарком?

— Подарком? Да чтобы собрались все вместе. Не-ет, я никогда не жду никаких подарков — мне ничего не надо. Это не потому, что у меня все есть, просто я человек без запросов. Мне надо, чтобы у детей все было хорошо. Они у меня очень хорошие, это мое счастье, тут я никаких таких особых забот не имел ни-ко-гда.

— Лев Константинович, а вот скажите, жизненная энергия, склонность во всем находить радостное или просто смешное — это от роду или сознательная установка?

— Да Вы знаете, я просто не люблю ноющих людей. Ведь от нытья ничего не меняется, человек только себя накручивает и портит жизнь всем окружающим. Вот я уверен, что у японцев жизненных проблем не меньше, чем у нас. Как и у американцев — все я про них знаю, бывал в этой стране не раз, она мне не нравится. Но они улыбаются друг другу гораздо чаще, чем мы. Если американец придет на работу с пасмурным лицом и скажет: «От меня ушла жена», от него все отвернутся: значит, дурак, раз ушла. Нельзя вообще о таком говорить. А мы любим поплакаться друг другу в жилетку, рассказать все свои горести и вроде облегчить душу. Я думаю, тут нам бы у них кое-что позаимствовать. Не нагружать другого своими сложностями — тогда и самому будет легче. Когда ты эти свои болячки будируешь — тебе же самому хуже.

Бывают настоящие беды — когда теряешь близкого человека и не можешь без поддержки других. В этом отношении мы тоже сильно отличаемся от остального мира, но уже в лучшую сторону. И мы не попросим у ребенка вернуть что-то с процентами — у нас этого нет. У нас все спонтанно и все от души. Так что дождемся Нового года, а вдруг все-таки что-то счастливо переменится, а?

— Именно. Ну а Ваши герои, Лев Константинович: кто из них близок Вашей натуре, а кто наоборот?

— Трудно сказать... Ближе всего мне классика, то, что играл по Достоевскому, штабс-капитан Снегирев в спектакле «Брат Алеша» («Братья Карамазовы») вообще моя любимая роль. (Не странно ли, что любимый писатель такого человека — Достоевский?) Играл в «Идиоте» генерала Иволгина, играл Ноздрева в «Мертвых душах». Жевакина в «Женитьбе» Гоголя, Чебутыкина в «Трех сестрах»... Но и Яго играл в «Отелло»! Не любил я этот спектакль, очень не любил, а меня постоянно хвалили за эту роль. Играл Тибальда в «Ромео и Джульетте» — и тоже очень хвалили мою роль. Относился к этому как к работе! Да если бы мои герои на меня как-то влияли, я бы уже мутантом каким-то был!

Ближе всего мне — наше. Но приходилось всякое играть. И вот что при этом важно — не изображать. Когда играли пьесу американскую, мне говорили: «Как Вы похожи на американца!» А когда я ставил «Обвинительное заключение» по Думбадзе, всем сказал: «Чтобы ни одной грузинской интонации! Никакого кавказского акцента! Чтобы никаких жестов ручками, никаких кепочек-шапочек».

— Иначе была бы пародия?..

— Да, это была бы пародия! Оскорбление. А так — на спектакль приехали грузины из Грузии, сказали: «Вы все по-настоящему сыграли грузин». Нужна суть. Подлинность. Но, извините, пора на сцену, в антракте договорим.

Зрительный зал встретил появление Дурова аплодисментами. И работал он... как всегда. Если человек, перенесший инсульт, может крутить над головой стул и делать вслед за молодыми актерами танцевальные па, значит, он взаправду моложе на все мыслимые годы своего возраста, потому что работать для него — это жить.

В антракте же времени было всего ничего. Он еще и режиссерские проблемы решал в антракте. Но чувствовалось: он помнит, что ему сейчас на сцену, и это — главное.

— Лев Константинович, а что бы Вы пожелали в Новом году всем: от бомжа до, допустим, сидящего в тюрьме олигарха?

— Мы сегодня уже с Вами об этом говорили, от пожеланий ничего не меняется. Желаю лишь почаще улыбаться друг другу. И радоваться всему: тому, что идет снег, и тому, что туча на небе! Что дождик пойдет, радоваться! Тому, что трава зеленая, всему!

— А какие фильмы сейчас нужны в России?

— Нужны фильмы добрые. Не насильственные, не злобные. Мы постепенно привыкаем к тому, что фоном жизни является злоба, агрессия, кровь. А это ужасно! Я не за то, чтобы была цензура, но пусть бы те, кто отвечает за программы телеканалов, помнили, что у них тоже есть дети и внуки. О том, что мы оставим после себя, помнили. Или Чехова, Достоевского, Толстого, Тургенева — или эти комиксы-фигомиксы и детективы. Любовь и доброту или жестокость и ярость. Вот об этом всегда надо помнить.

Еще раз скажу: от наших пожеланий ничего в жизни не меняется. Но традиция есть традиция, и в Новый год мы должны друг другу желать самого доброго, чистого и радостного. Чтобы кончились войны, чтобы маленькое государство, которое называется Ваш дом, Ваша улица, Ваши друзья и Ваши дети, с Нового года жило хорошо — тогда и державе будет лучше.

Так что с Новым годом и началом новой жизни!

Ваш Лев Дуров

Беседу записала Ольга Блинова